Как был сбит «Боинг» MH17
FLB: Детальная реконструкция трагедии 17 июля 2014 года, проведенная нашим аналитиком, полностью подтверждает вину Минобороны Украины в крушении малайзийского авиалайнера
FLB.ru
30.06.21 18:16
Сейчас практически ни у кого не вызывает сомнения, что малайзийский «Боинг» MH17 был поражён из зенитно-ракетного комплекса «Бук». В то же время многочисленные свидетельства говорят об украинском военном самолёте (предположительно, Су-25) в районе катастрофы. Но тогда что же он там делал? Анализ общедоступных достоверных данных неизбежно приводит к выводу, что «Боинг» MH17 был сбит во время учебно-боевых стрельб украинских ПВО (т.е., в сущности, точно так же, как в 2001 году над Чёрным морем ими был сбит российский Ту-154), а Су-25 в ходе учений должен был производить пуск приспособленных под мишени ракет Р-60 класса «воздух-воздух», по которым стреляли из «Буков». Однако запущенная ЗРК «Бук-М1» ракета 9М38 вместо мишени поразила пассажирский «Боинг-777», который, говоря словами пилота Су-25 капитана Волошина (ныне покойного), «оказался в ненужное время в ненужном месте».
Начать надо издалека. Из открытых источников известно, что после пятилетнего перерыва, вызванного инцидентом со сбитым Ту-154, украинские силы ПВО с 2006 года практически ежегодно (за исключением 2009 и 2013 годов) в начале осени проводили итоговые тактические учения с боевыми стрельбами на полигоне Чауда в Крыму. При этом в качестве мишеней для ЗРК «Бук-М1» использовались оставшиеся от Советской Армии БПЛА Ту-143 «Рейс» и Ту-141 «Стриж». Если не считать парашютные осветительные снаряды, по которым стреляли зенитными ракетами малой дальности (например, ЗРК «Оса» или ПЗРК «Игла»), то никаких других воздушных мишеней у них на учениях никогда не было.
После распада Советского Союза украинской армии достались два полка и три отдельные эскадрильи БПЛА Ту-143 и Ту-141. Однако со временем в силу целого ряда причин: продаж другим странам, отстрела в качестве мишеней на учениях ПВО, ограничений на повторное использование (не более пяти вылетов) и т.д. – количество находящихся у них на вооружении БПЛА неуклонно сокращалось, что в конце концов не могло не привести к дефициту воздушных мишеней. Поэтому, если перерыв в проведении учений в 2009 году объясняется несколькими инцидентами на предыдущих учениях Чауда-2008, когда одна из запущенных ракет взорвалась сразу же после старта, а ещё две полетели не в ту сторону, то в 2013 году стрельбы не проводились, по всей вероятности, из-за проблем с мишенями. К тому же, с началом боевых действий в Донбассе ещё оставшиеся БПЛА «Рейс» и «Стриж» стали применяться по своему основному назначению, т.е. для воздушной разведки, и возможность их отстрела как мишеней была практически исключена. А значит, с учётом потери своего единственного полигона на Чауде, украинским ПВО к лету 2014 года надо было срочно решать две задачи: где теперь проводить учебные стрельбы (которые не проводились в течение двух лет) и какие мишени использовать вместо БПЛА?
Как известно, в российских Вооружённых силах в качестве мишеней для ЗРК обычно применяются устаревшие или списанные ракеты (чаще всего, класса «земля-воздух»), доработанные до нужных требований их разработчиками и заводами-изготовителями. Это, без сомнения, самый простой и наименее затратный способ создания воздушных мишеней, к тому же решающий проблему утилизации старых ракет. А поскольку переделывать свои разработки, естественно, несравнимо проще, чем чужие, то напрашивается вопрос: что из созданного на украинских предприятиях могло быть приспособлено под мишени для «Буков»?
К тому времени киевским КБ «Луч» было разработано несколько типов экспериментальных ракет различных классов, но об их отстреле в качестве мишеней, разумеется, не могло быть и речи. Помимо этого, киевской компанией «Артём» серийно выпускались ракеты Р-27 и Р-40 класса «воздух-воздух», разработанные московским КБ «Вымпел», однако они не годились для использования в качестве мишеней из-за слишком высокой скорости полёта. И наконец, киевским предприятием «Арсенал» были разработаны и производились тепловые головки самонаведения (ГСН) для ракет Р-60 и Р-73 «воздух-воздух» (в настоящее время ГСН для Р-60 производятся нежинским НПК «Прогресс»). Больше, насколько известно, ничего сколько-нибудь подходящего на украинских предприятиях никогда не разрабатывалось и не производилось. Таким образом, на роль мишеней могли претендовать разве что Р-60 или Р-73. Но если Р-73 всё ещё продолжала оставаться основной ракетой ближнего боя, то давно устаревшая Р-60 как раз подходила для отстрела, тем более что мишени на её базе при выполнении определённых условий вполне могут имитировать самолёты и крылатые ракеты, для борьбы с которыми предназначены «Буки».
Устройство ракеты Р-60 (Марковский В., Перов К., Ракета находит цель.// Крылья Родины. N 9 / 1995 г.)
При трансформации Р-60 в мишени, в принципе, можно ограничиться изменениями только в головном отсеке ГСН, т.е. переделкой именно того, что было разработано и производилось украинскими предприятиями. Прежде всего, там необходимо установить новую прошивку, программно задав какую-то определённую траекторию полёта ракеты, т.е. эта «псевдо-ГСН» во время полёта должна выдавать сигналы управляющему устройству автопилота так, как если бы ею была захвачена и сопровождалась цель, движущаяся каким-то заданным образом. Кроме того, с целью увеличения эффективной площади рассеяния (ЭПР) в отсеке может быть размещён радиолокационный отражатель, например, линза Люнеберга или отражатель уголкового типа.
Учебный разрезной макет ракеты Р-60 в Липецком центре подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний Министерства обороны России имени В.П.Чкалова, 27.01.2012 г. (фото - Виталий Кузьмин, vitalykuzmin.net)
В ракете Р-60 отсек ГСН стыкуется с помощью фланцевого соединения. Поэтому для его замены достаточно всего лишь открутить четыре болта и отсоединить контакты, а значит установить на Р-60 такую «псевдо-ГСН», изготовленную, допустим, на том же нежинском «Прогрессе», можно было без труда даже на складе вооружений в войсковой части, где содержались ракеты.
ГСН ОГС-60ТИ "Комар" в учебном разрезном макете ракеты Р-60. Музей войск ПВО, Подмосков, 2011 г. (viewside.livejournal.com)
Разумеется, ракеты класса «воздух-воздух» по совершенно очевидным причинам не принято использовать в качестве мишеней для ЗРК. Однако в тогдашней ситуации у них попросту не было другого выхода, поскольку любое другое решение потребовало бы несопоставимо бОльших затрат времени, тогда как такую «псевдо-ГСН» для Р-60 можно было создать буквально за несколько месяцев или даже недель.
Что же касается вопроса о месте проведения стрельб, то в отсутствие специализированного полигона (ныне действующий полигон Ягорлык в Херсонской области появился только несколько лет спустя) наиболее подходящим, если не единственно возможным, местом для учений с боевыми стрельбами из «Буков» для них на тот момент был район, непосредственно примыкающий к зоне ведения боевых действий в Донбассе. Это обеспечивало проведение учений вблизи наиболее вероятного театра военных действий в случае возможной войны с Россией и в условиях, максимально приближенных к боевым; а главное, если во время пусков даже что-то взорвётся или упадёт сверху, то там этим трудно кого-либо удивить. Данные объективного контроля, такие как спутниковые снимки или статистическая информация о количестве функционирующих РЛС 9С18 «Купол» комплекса «Бук-М1», представленные российским Минобороны на спецбрифинге 21.07.2014, совершенно определённо указывают на то, что украинские силы ПВО в период как минимум с 15 по 17 июля 2014 года проводили вблизи Донецка (включая район села Зарощенское, откуда, как показал концерн «Алмаз-Антей», была запущена сбившая «Боинг» ракета) тактические учения с участием нескольких дивизионов ЗРК «Бук-М1».
На пресс-конференции Совместной следственной группы (JIT) 24.05.2018 были представлены обломки двигателя зенитной ракеты 9М38 с сохранившимся заводским номером 8869032 (как потом выяснилось, они были приобретены JIT у нашедших их в районе катастрофы «Боинга» местных жителей). При этом утверждалось, что найденные обломки принадлежат ракете, сбившей «Боинг». Однако интерес к ним со стороны JIT исчез сразу же после того, как Минобороны России на основании архивных документов доказало, что данный двигатель был установлен на ракете с бортовым номером 886847379, которая ещё в 1986 году поступила на вооружение нынешнего 223-го зенитно-ракетного полка ВСУ. Известно, что его подразделения с 2014 года на постоянной основе направлялись в зону проведения т.н. «АТО». Но если и в самом нельзя с абсолютной уверенностью утверждать, что «Боинг» был поражён именно этой ракетой (а он мог быть сбит, например, одним из дивизионов 156-го зенитного полка ВСУ, который непосредственно перед катастрофой выезжал из Мариуполя куда-то «на полигон», о чём говорится в фильме-расследовании бывшего сотрудника СБУ Василия Прозорова, и упоминания о котором начали появляться в СМИ сразу же после крушения «Боинга»), то тогда возникает вопрос: как в этом районе оказались найденные обломки зенитной ракеты 9М38, принадлежавшей ВСУ? Вероятность их появления в результате боевого применения «Буков» украинскими ПВО против реальных воздушных целей противника полностью исключена, поскольку у ополченцев не было не только авиации, но и беспилотников (это уже не говоря о том, что если бы там были замечены какие-либо российские летательные аппараты, то можно представить, какой бы сразу поднялся шум). А значит, эти обломки могли появиться там только после учебных пусков, – иначе просто неоткуда. Таким образом, члены JIT, по-видимому, сами того не желая, фактически доказали, что даже если 17 июля 2014 года «Боинг» был сбит не этой, а какой-то другой ракетой, то всё равно данный район и ранее (позже – вряд ли) использовался ПВО ВСУ как временная площадка для учебно-боевых стрельб из «Буков». Ну а чем могут заканчиваться подобные стрельбы – всем хорошо известно ещё с 2001 года.
Российскими средствами контроля воздушной обстановки в районе крушения «Боинга» MH17 был зафиксирован самолёт украинских ВВС, предположительно Су-25 (скорость самолёта в момент обнаружения равнялась 400 км/ч, а состоящие у них на вооружении, помимо Су-25, МиГ-29 и Су-27 реально на таких скоростях не летают). Об украинском военном самолёте говорят и многочисленные свидетельства очевидцев, а некоторые из них даже заметили пуск ракеты самолётом. От себя могу добавить, что почти сразу же после катастрофы на YouTube появилось короткое, около сорока с чем-то секунд, видео, заснявшее два парашютирующие в небе обломка «Боинга», которые из-за большой парусности имели относительно невысокую скорость падения (увы, тогда я не догадался сохранить его). Несмотря на далеко не самое лучшее качество изображения (низкое разрешение камеры, вертикальный кадр и т.д.), это видео, без сомнения, способно было вызвать огромный интерес и набрать большое число просмотров, тем более что оно оказалось едва ли не единственным, снятым непосредственно во время падения обломков «Боинга». Однако через несколько часов видео уже было недоступно на YouTube. Причина этого, как несложно догадаться, крылась в том, что за кадром были слышны, по меньшей мере, два голоса, и среди прочего разговор у них шёл о пролетавшем там военном самолёте (впрочем, не исключаю, что и сам самолёт мог попасть в кадр). Собственно говоря, во всём этом примечательно даже не само по себе ещё одно свидетельство об украинском военном самолёте в районе катастрофы – в конце концов, он мог бы там оказаться и совершенно случайно, – а то, что кому-то надо было это спешно скрывать (в этой связи ещё можно вспомнить, как всего через три часа после крушения «Боинга» официальный представитель украинского минобороны поспешил заявить, что их самолёты якобы вообще не поднимались в воздух в тот день). Таким образом, не вызывает сомнения не только сам факт нахождения в этом районе самолёта украинских ВВС, но и то, что он в той или иной степени был причастен к гибели MH17.
В июне 2015 года Следственным комитетом РФ были обнародованы свидетельские показания бывшего украинского военнослужащего Евгения Агапова (а ещё раньше, в декабре 2014 года редакция «КП» привела стенограмму и видеозапись интервью с ним). Из его показаний следует, что незадолго до катастрофы «Боинга» на два Су-25 по срочной команде были установлены взятые со склада давно списанные ракеты Р-60, хотя до этого все самолёты летали без ракет «воздух-воздух». На одном из этих Су-25 в день катастрофы вылетал капитан Волошин, однако с задания он вернулся уже без ракет Р-60. Отсюда возникло подозрение, что это он мог сбить «Боинг». Но трудно поверить, что безнадёжно устаревшую ракету, да ещё с давно истёкшим сроком эксплуатации действительно хотели использовать по прямому назначению. О том, что у этих Р-60, скорее всего, отсек ГСН был заменён на «псевдо-ГСН» или же они были трансформированы в мишени каким-либо иным способом, свидетель, конечно, мог и не знать.
На спецбрифинге российского Минобороны 21.07.2014 была представлена схема воздушной обстановки в районе Донецка (контроль воздушной обстановки осуществлялся на высоте более 5000 м).
Здесь для Су-25 (№3505), очевидно, по чьей-то невнимательности явно ошибочно указана высота обнаружения H=10000 м, хотя из контекста ясно, что должно быть H=5000 м. На схеме можно видеть лишь небольшой фрагмент траектории полёта самолёта Су-25, свидетельствующий о том, он находился на высоте более 5000 м совсем непродолжительное время, в течение которого резко изменил направление движения практически на 180°. Как можно предположить, непосредственно перед этим он произвёл пуск ракеты-мишени Р-60 и поэтому вынужден был сразу же выполнить боевой разворот, чтобы уйти в противоположную от запущенной мишени сторону. Вероятно, только тогда пилот Су-25 заметил «Боинг», летевший прямо в зону обстрела «Буков», и поэтому, как следует из данных Минобороны, через несколько минут вернулся назад для отслеживания ситуации.
Во время учебно-боевых стрельб украинских ПВО диспетчеры днепропетровского центра управления воздушным движением, надо полагать, пытались предпринять какие-то меры по обеспечению безопасности пролетавших по международной трассе самолётов. Скорее всего, именно этим, а не якобы необходимостью обойти грозовой фронт, объясняется отклонение «Боинга» от левой границы установленного воздушного коридора на 14 км в северном направлении, т.е. в противоположную сторону от Зарощенского, откуда должны были вестись стрельбы (они, наверное, считали, что этого будет достаточно). Но, по всей видимости, из-за несогласованности действий военных и днепропетровских диспетчеров он раньше времени начал манёвр по возвращению в пределы установленного коридора, находившегося в тот момент в зоне поражения запускаемых из района Зарощенского ракет. Поэтому, видно, недаром на следующий же день после катастрофы исчезла диспетчер, которая вела MH17, – если бы он, допустим, был сбит ополченцами, то в таком случае диспетчер этого рейса вряд ли для кого-то представлял какой-либо интерес.
Расположенный в посёлке Усть-Донецком первичный локатор радиолокационного комплекса «Утёс-Т» до катастрофы не обнаружил никаких воздушных объектов вблизи «Боинга» MH17. Это говорит о том, что сбившая его ракета 9М38 не могла лететь с востока, то есть со стороны городов Снежное или Шахтерск, как утверждает JIT. Ракета могла лететь либо с юга, т.е. со стороны села Зарощенское, либо с севера (что исключено). Может возникнуть вопрос: почему самолёт Су-25 и выпущенная им ракета-мишень Р-60 не были замечены этим локатором? С ракетой Р-60 в общем-то всё ясно, поскольку она, очевидно, на протяжении всего (или почти всего) полёта находилась на высоте менее 5000 м, т.е. ниже зоны видимости локатора. Говоря же о Су-25, следует иметь в виду, что данные о нём на спецбрифинге Минобороны 21.07.2014 были представлены, по-видимому, на основании иных источников, нежели усть-донецкий трассовый локатор. Изображённый на схеме воздушной обстановки фрагмент траектории полёта Су-25 даёт возможность сделать заключение, что до выполнения разворота угол между вектором его скорости и направлением на Усть-Донецкий составлял никак не менее 70°, а поскольку скорость самолёта равнялась 400 км/ч (или 111 м/с), то её радиальная составляющая была меньше радиальной скорости обнаружения для данного типа локаторов, которая колеблется от 40 до 60 м/с. Разумеется, во время выполнения разворота этот угол менялся на 180°. Но учитывая, что период обзора локатора равен 9.6 с, а радиальная составляющая скорости Су-25, как можно хотя бы приблизительно прикинуть, превышала пороговую скорость обнаружения в течение явно меньшего промежутка времени, то со значительной долей вероятности самолёт мог вообще не оставить ни одной отметки локатора.
Автор публикации Юрий СТОРЧАКОВ,
математик, разработчик систем
автоматического управления.
****
в теле текста до черта ссылок (26 насчитал) на источники того, о чём в материале утверждается, перетащить их, это мне часа 2 надо, кому интересно, топаем на источник (а ведь можно и поверить;)) ссылка, как всегда, наверху..
0
Тема закрыта
