0
alex-leshy.livejournal.com (В берлоге у Лешего)
October 26th, 13:19
Речь Владимира Путина на Валдайском форуме присутствовавшими там западными экспертами уже названа «Мюнхен 2.0». Причём если в феврале 2007-го он в основном указывал на угрозы, к которым ведут складывающиеся глобальные тенденции, сформированные политической и экономической линией Запада, то сейчас он говорил о их результатах как о свершившихся фактах. Однако, помимо привычной геополитической плоскости, президент России отметил нарастающую проблему, вызванную западным эгоизмом и откровенным провалом идеи глобализма как безусловной гарантии от международных конфликтов.
Тем самым получил своё подтверждение факт глубокого кризиса базовых принципов организации социума и фундаментальных подходов к мировосприятию. Прошедший ХХ век принято считать эпохой конкуренции коммунистической и капиталистической базовых идей. В начале 90-х, потерпев поражение в холодной войне, коммунизм, по мнению Запада, окончательно проиграл, уступив дорогу торжественному шествию капитализма по всему миру. Однако в последнее время капитализм сталкивается с масштабными кризисами, тем самым возвращая к жизни оконченную было дискуссию о преимуществе других подходов, включая коммунистический. Чему, кстати, в изрядной степени способствуют успехи Китая — страны, по сей день руководимой его коммунистической партией.
Однако анализ перемен в нынешней политической действительности Европы и США наглядно показывает, что в реальности споры коммунистов с капиталистами откровенно уходят на второй план под давлением новой парадигмы — воинственного популизма. Причём если раньше его считали лишь узкомаргинальной принадлежностью, лежащей вне современного политического поля, то сегодня он не только превратился в общественную норму, но и проник на уровень действующей международной политики. А самое главное заключается в том, что популизм сейчас успешно нивелирует различия между правыми и левыми, сводя политику только к безответственному сиюминутному эгоизму, готовому добиваться желаемого в первую очередь грубой силой. Что, по большому счёту, и есть фашизм.
Выбор за всё хорошее и против всего плохого
Единую Европу составляют 28 очень разных стран со своими уникальными выборными циклами. Но как-то так совпало, что на 2017 год пришлись президентские выборы в Германии, Венгрии, Франции, Словении и парламентские выборы в Германии, Нидерландах, Болгарии, Великобритании, Франции, Норвегии, Чехии, а также целый ряд референдумов, включая о независимости Каталонии. Тем самым высветилась общая картина политических тенденций, доминирующих на данный момент. Наиболее наглядно она проявилась в Чехии, в очередной раз оказавшейся на границе разлома между Западом и Востоком, потому раньше многих ощутившей кризис доминировавшей идеи капиталистического глобализма.
По конституции Чехия является парламентско-президентской республикой, где глава парламента фактически возглавляет всю исполнительную власть в стране. Президент там, конечно, может накладывать вето на парламентские законы, но в целом на работу правительства он не влияет. Внешнюю и внутреннюю политику Чехии определяет премьер-министр, возглавляющий правительство и опирающийся на парламент. Это подчёркивает важность парламентских выборов, так как по традиции премьером страны становится лидер победившей на них партии, а её политическая платформа ложится в основу позиции всего государства.
В качестве примера. До недавнего времени президентское кресло в Чехии занимал Милош Земан, придерживавшийся левопопулистских и евроскептических взглядов. В официальных заявлениях он постоянно критиковал Брюссель и выступал за признание Крыма российским. Однако это не находило отражения в генеральной линии чешского государства, так как на посту фактически формировавшего её премьера находился социал-демократ Богуслав Соботка, выступавший с антироссийских и категорически «проеэсовских» позиций.
На старте предвыборная картина в Чехии выглядела достаточно обычно: «классические» социал-демократы, традиционно возглавлявшие чешское общество, противостояли всяким разным «всем прочим» с обоих политических флангов, включая вовсе уж эпатажные формации вроде Пиратской партии и национал-патриотической партии «Свобода и прямая демократия». Среди прочих там числилась и откровенно популистская «Партия недовольных граждан», сокращённо называющая себя ANO-2011, и даже Коммунистическая партия Богемии и Моравии.
Тем неожиданнее оказался финал. Социал-демократы с треском потеряли 35% голосов, едва удержали за собой долю в 7,28% электората и скатились на шестое место. А победу с 29,65% голосов уверенно одержала ANO. С огромным отрывом второе место (11,37%) заняла также достаточно новая для чешской политики Гражданская демократическая партия. Третье место (10,79%) заняла Пиратская партия. Партия прямой демократии стала четвёртой, у неё 10,64%. Коммунисты Чехии и Моравии (7,77%) — пятые. И вот с этого момента начинается самое интересное.
Если не смотреть на названия, а отталкиваться только от программных заявлений, то оказывается, что все пять первых мест заняты политическими силами откровенно популистского содержания. Причём лишь у Прямой демократии и коммунистов популизм хоть как-то окрашен цветами традиционно конкурирующих классических идей: коммунизма — у КЧМ и ультраправого национализма — у ППД, а 51,81% избирателей проголосовали за практически чистый популизм в стиле «за всё хорошее и против всего плохого». А самое главное, популизм неизбежно становится основой для формирования политических союзов, так как для формирования правительства ANO должна создать коалицию, охватывающую не менее половины голосов избирателей. И с кем именно создавать эти союзы, победителю безразлично. Сегодня ANO победила на требованиях большей автономии для Чехии в ЕС, против приёма беженцев и за отмену антироссийских санкций, но всего несколько недель назад она же чётко выступала в поддержку санкций «из-за Крыма» и осуждала российскую агрессию на Юго-Востоке Украины.
Таким образом, сейчас будущее чешской политики зависит от конкретного состава будущей коалиции. Причём аналитики склоняются к тому, что союз лидера с коммунистами и правыми радикалами более чем возможен. В сущности, в прежнем составе парламента он и так уже сложился, учитывая сколь часто эти три партии по разным вопросам выступали если не единым фронтом, то с очень близких позиций.
И это далеко не единственный пример на первый взгляд невозможного сближения правых с левыми и капиталистов с коммунистами. Практически аналогичная картина наблюдается в Греции, в Австрии, да почти везде, включая Францию, где на президентских выборах Франсуа Макрон выскочил чёртиком из табакерки и успешно обошёл прочих кандидатов на совершенно популистских обещаниях.
Эффект безразличия, или от демократии к фашизму
И ведь нельзя сказать, что популизм является чисто европейской или только строго западной проблемой. Итоги досрочных выборов в нижнюю палату японского парламента показали точно такой же результат. Исповедующие популизм движения успешно разрушают сложившийся за послевоенное время механизм классических традиционных партий, чётко расставленных между «правой» и «левой» идеями, между «анархией свободного рынка» и «железным коммунистическим планом».
В этом смысле популизм в систему совершенно не укладывается, и пока она в целом успешно реагировала на вызовы реального мира, популизм оставался уделом далёкой и отсталой периферии. Даже в бурно развивающейся действительности второй половины ХХ века он обычно ассоциировался разве что с Африкой и Латинской Америкой. Именно там у политиков было популярно прикрывать личную тягу к власти разного рода социально привлекательными идеями, причём в максимально простых формах, понятных и популярных среди населения. Последствия реализации обещаний никого не волновали, ибо всегда можно было найти, на кого списать неудачу.
Однако по мере того, как с задачей управления не справлялись традиционные политические партии, популярность популизма вернулась и «в передовые западные страны». Имущественное расслоение общества, деградация образования, прежде всего в части системности мировосприятия, рост безработицы и ряд других факторов формируют в населении привлекательность идеи о противостоянии «народа» и «элиты», а также необходимости расширения так называемой прямой демократии с креном в народное вече или майдан.
Стремление к получению как можно более быстрого результата, как правило, оборачивается ростом примитивности представляемой картины мира и сокращением её глубины. Тем самым оказался запущен процесс сближения правого и левого политических флангов с откровенным выхолащиванием базовых смыслов формировавших их фундаментальных идей. Этот момент лучше всего был сформулирован в докладе «Современный технологический популизм» Экспертного института экспертных исследований при Администрации президента РФ.
Успех популизма основывается на росте потребительской психологии населения, рассматривающей политиков и их партии только в качестве аналогов товаров из супермаркета, конкурирующих за внимание потребителя и интересных лишь тем количеством благ, которые могут ему «за одни и те же деньги» обеспечить. Политические, идейные, этические и все прочие различия своё значение утрачивают. В конце концов складывается ощущение, что вне зависимости от политических взглядов, идейных концепций или даже конкретных лозунгов между политиками нет никакой разницы, так как все они обещают одно и то же. На первое место выходят яркость образов и красота лозунгов. Чем они абстрактнее, тем лучше, ибо позволяют самым разным людям самостоятельно заполнять их собственными смыслами, формируя ощущение единства (народа, класса), которого на самом деле нет.
Пример Украины наглядно показывает, как популизм проникает в правящие элиты, заражает их и в конечном итоге начинает влиять на политику государства. Пока популистские идеи и лозунги находились в оппозиции, выражавшие их партии, движения и отдельные политики требовали расширения прав и свобод, выступали за многопартийность и демократию, а также настаивали на праве народа самому определять, как жить, даже если его реализация вступала в конфликт с действующим законодательством. Но, добившись власти, лидеры популистов столкнулись с проблемой смыслов и последствиями разрушения сакральности власти как института. Кто угодно может провозгласить себя представителем народа или командиром батальона добровольцев и на этом основании потребовать себе достойный кусок властного пирога. А его на всех обычно не хватает, и тогда они начинают процесс монетизации своего нового положения.
Отсутствие внятной политической программы не оставляет возможности объединения народа с помощью демократических принципов, что в конечном итоге приводит лидеров популистских сил к наиболее простому решению — заставить всех, хоть в чём-либо не согласных, подчиниться с помощью обычной силы и под лозунгом обязательств граждан перед государством. Всех граждан, вне зависимости от политических и прочих взглядов. Демократия отменяется. Вводятся квоты и ограничения, а все, хоть сколько-нибудь несогласные, подвергаются гонениям. Что в итоге выливается в обыкновенный фашизм.
От недоговороспособности к агрессивности
Но самую большую угрозу популизм несёт системе международной безопасности. В погоне за сиюминутными и обычно прямо эгоистичными решениями заражённые популизмом элиты начинают разрушать сложившийся механизм международного права.
Совет Безопасности ООН санкционировал в Ливии только введение бесполётной зоны, а авиация НАТО, им прикрывшись, фактически уничтожила там государство. Иран согласился на американские условия по так называемой «ядерной сделке» и строго соблюдал все пункты официально заключённого договора, а США под надуманным предлогом от своих по нему обязательств в одностороннем порядке отказываются. Вашингтону для достижения своих геополитических целей на Ближнем Востоке понадобилась «пехота», и он начал оказывать военную и военно-техническую «помощь» курдам, в том числе поддерживая их идею к национальному самоопределению даже вопреки интересам других своих союзников в регионе — Турции и Ирака. Тем самым США активно подтолкнули курдов к референдуму о независимости. И бросили их на произвол судьбы сразу же, как только посчитали продолжение себе не нужным.
И не только Вашингтон, и не только на Ближнем Востоке. Рост воинственности популизма на международной арене начинает проявлять себя буквально везде. Польша пытается строить свое Междуморье и предъявляет претензии не только России с Беларусью, но и Германии. В то же время президент Хорватии Колинда Грабар-Китарович рекомендует России к этому откровенно антироссийскому Междуморью присоединиться.
Причём ответственными за негативные последствия популистской политики всегда назначают кто угодно, кроме самих себя. Войну в Донбассе начали захватившие власть в Киеве проамериканские путчисты, а вину за неё возлагают на Россию. В Вашингтоне вообще считают, что это не США должны восстанавливать отношения с РФ, а строго наоборот — просить прощения обязана Москва. И уверенность в своём праве так относиться к внешнему миру там базируется на убеждении в способности США выиграть глобальную ядерную войну.
Последнее как раз наиболее опасно. В мире, где стороны не намерены соблюдать достигнутые договорённости, пропадает смысл заключать какие-либо соглашения вообще. Существующие разногласия решают прежде всего с позиции силы, что резко повышает риск возникновения прямых военных конфликтов, в том числе чреватых разрастанием их масштаба до общепланетарного, учитывая многогранность большинства спорных вопросов и текущий уровень развития вооружений, включая ядерные.
Специально для СОНАР-2050
Сообщение отредактировал Ramerup: 27 Октябрь 2017 - 20:46
заметил свою ошибку в одной из ссылок.. *подвергаются гонениям*
